Бернард Шоу

---

Интересно, существует ли катализатор памяти? Может ли он быть звуком, чужим именем, фотографией или знакомой песней? Может ли случайно обронённое слово спровоцировать взрыв, вытащить на поверхность самое сокровенное?
Есть вещи, которые я вовсе не хочу забывать, но и вспоминать так- остро, больно, с ворохом полузабытых ощущений и участившимся сердцебиением - тоже не хочу.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Они бесподобны

плюс еще чуток

---

Сегодняшний разговор о принадлежности песни "Спят усталые игрушки" какому-либо музыкальному направлению заставил обратиться а статье о специфике джазовой музыки:
Джазовая композиция в оркестрах
Когда заходит разговор о специфике джазовой музыки, в первую очередь отмечают ее импровизационный характер. Считают, что именно спонтанность, «сиюминутность» создания музыкальных образов в процессе импровизации радикально отличает джаз от профессиональной музыки европейской традиции, в основе которой лежит композиция, т.е. сочинение, фиксированное в нотах, а затем подготовленное и исполненное оркестром, ансамблем, солистом.

Отсюда нередко делается вывод о том, что джаз — искусство, в котором элемент композиции, собственно сочинения либо совсем отсутствует, либо не имеет столь существенного значения. Думается, это утверждение не всегда верно даже для малых джазовых ансамблей, тем более оно ошибочно в отношении биг-бэнда.

В джазовой музыке для больших оркестров композиция играет важнейшую роль. Здесь она, как правило (исключения крайне редки), — база для исполнительства. Правда, на заре существования больших джаз-оркестров, на рубеже 20—30-х годов (кстати, в ту пору коллективы были не столь уж велики и состояли обычно из 9—11 человек), музыканты иногда играли без нот, но пользовались при этом так называемой устной аранжировкой, т. е. заранее договаривались, кто и когда импровизирует и какая группа играет аккомпанирующие риффы.

Однако устная аранжировка в больших джаз-оркестрах уже давно не практикуется. В советских биг-бэндах она вообще никогда не была принята. Итак, подчеркнем еще раз: композиция едва ли не обязательна в музыке для биг-бэнда. Что же касается импровизации, то она может и отсутствовать (это не означает, что должна).

Необходимо, однако, иметь в виду, что джазовая композиция существенно отличается от «академической». В европейской традиции произведение обычно создается композитором для определенного состава, но редко предназначается конкретным исполнительским коллективам. Для последних не имеет значения, кто, когда и сколько раз исполнял до них ту или иную музыку.

Иное дело в джазе. Здесь композиции и аранжировки создаются чаще всего для определенных джазовых коллективов, с учетом их стилевой специфики и мастерства солистов-импровизаторов. Самые яркие в творческом отношении оркестры и ансамбли (в отличие от коммерческих, исполняющих лишь тиражированные аранжировки) всегда имеют собственный оригинальный репертуар, сформированный их руководителями, а также сотрудничающими с ними композиторами и аранжировщиками.

Так, творческое лицо знаменитого оркестра Дюка Эллингтона во многом определял Билли Стрейхорн, Бенни Гудмена — Флетчер Хендерсон, Каунта Бейси — Бак Клейтон, Нил Хефти, Куинси Джонс.

Из джазовых композиторов, плодотворно работавших в разное время с оркестром Олега Лундстрема, назовем Г. Гараняна, Н. Капустина, А. Кролла, Г. Гачечиладзе, Н. Левиновского, И. Якушенко и, наконец, В. Долгова, чье сотрудничество с нашим коллективом на протяжении более 10 лет было особенно действенным.

В джазе складываются особые отношения между композитором и исполнителем. Джазовый дирижер и музыкант наделены большей инициативой, нежели исполнитель классической музыки.

Если классическая партитура выписана композитором «от нотки до нотки» (во всяком случае в традиции второй половины XIX — начала XX века), то в джазовой партитуре, как правило, оставлены «окна» для творчества солистов-импровизаторов, а партии ритм-группы, кроме точно фиксированных tutti всего оркестра, часто лишь намечены. Общий характер и отдельные детали ритма новой пьесы нередко уточняются в содружестве композитора с дирижером, готовящим пьесу к исполнению.

Бывает, что композитор фиксирует в нотах лишь малую часть партитуры (вступление, риффы, заключение), оставляя полную свободу для ритм-группы и солистов-импровизаторов. Вспомним своеобразный «парад джазовых солистов» в танцевальных пьесах эпохи свинга, обычно представлявших собой вариации на блюзовую или песенную тему.

Эти композиции близки к «устным аранжировкам» малых ансамблей, построенным по схеме: вступление (тема — tutti), импровизации, заключение (тема — tutti). Бесспорно, подобная ситуация возможна и в академической музыке, но именно возможна, а не закономерна, как в джазе.

Однако существуют джазовые произведения, партитуры которых выписаны композитором полностью. В них может совсем не быть сольных импровизаций, зато есть сочиненные автором сольные эпизоды для отдельных групп инструментов (например, в пьесе Т. Джонса «Продавец пластинок»).

Правда, в ходе репетиций подобной «готовой» пьесы порой возникает необходимость добавить новый сольный эпизод или, напротив, уменьшить либо вообще снять импровизационное соло во имя равновесия всей музыкальной конструкции. На этот счет нет четко регламентированных правил. Все решает интуиция и художественный вкус руководителя и исполнителей, которые в таких случаях становятся подлинными соавторами композитора.

Таким образом, соотношение композиции и импровизации в джазовых пьесах для больших оркестров колеблется в значительных пределах и решается всякий раз по-разному: в зависимости от общего замысла композитора, характера пьесы, конкретного состава биг-бэнда, для которого пишется музыка, и многих других факторов.

Каким же требованиям должны отвечать композиции для больших джаз-оркестров? Как ни банально прозвучит ответ, они должны быть подлинно джазовыми, а не стилизованными «под джаз». Эта подлинная «джазовость» заключается в особом ритмическом складе музыки, резко отличном от всех известных нам форм ритмики профессиональной музыки европейской традиции.

Отличие бросается в глаза уже при анализе нотного материала, будь то партитура, клавир или даже отдельная оркестровая партия джазовой пьесы. Особенно рельефно характерный ритмический склад джазовой музыки проступает в живом звучании, в исполнении талантливых музыкантов, которые и придают музыке сугубо джазовую окраску.

В чем же суть джазового ритмического мышления? Попытаемся ответить на этот вопрос, имея в виду основное направление в джазе («мейн-стрим»), которое является его стержнем. Особость джазовой ритмики заключается отнюдь не в характерных синкопах, как думают некоторые. Те же ритмические фигуры можно найти и в классической музыке.

Специфика джаза в другом — в своеобразной логике ритмического построения музыки, в соотношении сильных и слабых долей в тактах, в динамике ритмического развития, в сочетании четко пульсирующего ритма, нередко с акцентами на слабые доли такта, и противосложения этому ритму, в котором написанные традиционным способом синкопы берутся как бы «с опозданием».

Хотя в учебниках, разъясняющих джазовое прочтение нотного текста, ровные восьмые (или восьмые с точкой и шестнадцатые) излагаются как триоли, в джазовой практике эти оттенки синкоп бывают разными — и больше, и меньше триольных. Все зависит от стиля исполняемой пьесы, от темпа, а порой и от устоявшихся исполнительских приемов данного джазового коллектива.

Характер джазового ритма практически невозможно точно передать с помощью нотных знаков, очень трудно объяснить словами. Здесь в силу вступает интуиция. Только при ее «включении» возникает чарующая полиритмия джаза, чередование напряжения и расслабления — словно невидимая ритмическая пружина «раскачивает» музыку все сильнее и сильнее.

Представьте, что вы на качелях; равномерные, ритмичные толчки раскачивают и поднимают вас все выше, вас охватывает радостное чувство полета. Не случайно, этот ритмический пульс в джазе называют «свинг» (по-английски swing — качать). Подобное значение имеют и другие определения джазового пульса: бит — удар, драйв — сила, энергия, лифт — подъем.

Джазовый солист чутко реагирует на пульс, задаваемый ритм-группой (когда говорят, что оркестр или ансамбль играет «с лифтом», отмечают прежде всего музыкантов ритм-группы). Если возникает настоящий заразительный ритм, он воздействует на импровизатора, создает у него ощущение раскованности. В свою очередь солист своим исполнением подзадоривает ритм-группу и других исполнителей.

Так создается атмосфера все возрастающего ритмического накала и раскрепощения — общего эмоционального и творческого подъема, атмосфера чисто джазового исполнительства, которую безошибочно угадывают и музыканты, и слушатели.

Если композитору, пусть даже мастеру, наделенному мелодическим даром, гармоническим чутьем, умением оркестровать, чужд этот ритмический склад, этот джазовый «нерв», то в его партитурах, адресованных джазовым коллективам, мы не найдем подлинного джаза.

Мелодико-ритмический склад таких произведений, фактура, логика развития материала будут находиться в рамках совершенно иной стилистики. «Спасти» подобные пьесы для джаза с помощью мелких переделок практически невозможно.

Трудности в освоении джазовой ритмики подстерегают не только музыканта, воспитанного в классических традициях. От неудач не застрахован и опытный джазовый композитор.

Ведь не только джаз в целом, но и каждый отдельный джазовый стиль имеет свои ритмические особенности, и музыканту, раскрывшему дарование в одном стиле, порой не удается уловить «зерно» другого.

Джазовая специфика, естественно, не исчерпывается лишь ритмическим складом. Она определяется всем комплексом средств музыкальной выразительности.

Чем дальше отходит джаз от первоначальной песенно-танцевальной основы, чем более сложными становятся композиции, тем явственнее ощущается необходимость постижения джазовыми композиторами огромного богатства экспрессивных средств, накопленных музыкальным искусством за его многовековую историю.

Одного ритмического чутья теперь уже мало. Отсутствие музыкального кругозора, высокого профессионализма не позволяет композиторам, даже в полной мере обладающим джазовым мышлением, сочинить полноценное произведение.

На джазовых фестивалях в нашей стране и за рубежом не раз приходилось слушать композиции, в которых ощущались длинноты, рыхлость формы, нагромождение разностильных эпизодов. И напрасны были усилия выдающихся музыкантов — солистов-импровизаторов — им не удавалось скрыть недостатки исполняемых композиций. © 2008 - Jazzschool.Ru


Я счиаю, что это джазовая композиция. Папа категорически несогласен.
После дебатов, длившихся 1 час 19 минут (да, я засекала) и двух выпитых кружек чая остались каждый при своём мнении.

---

Подводя итоги

Это было, кажется, целую вечность назад-три года. А я была всё такой же романтичной девчёнкой. Я ходила по городу, и грелась запахами корицы и гвоздики. Я меряла шаги-свои и его. Для меня всего было слишком много, а его-мало. Я была вздорной, сумасшедшей, жадной, нетерпеливой — счастливой. Осенью мы укрывались от дождя под старыми деревьями, садились в круг, и слушали стихи, которые нам зачитывал мужичок с искалеченными пальцами и отчаяшимися, но такими живыми глазами. Мы — все мы — были робкими, неуклюжими, мы были детьми. И слушая очередной стих — про войну, про любовь, думали каждый о своём. Он держал меня за руку, а я вслушивалась в звук его дыхания. И не было никакой любви, просто у меня мёрзли руки, а он просто был рядом — бесконечно.
Зимой мы ходили по лесу, проскальзывая под гладкими стволами деревьев, играли в снежки, и снова были детьми. И не моя вина, что я подолгу не могла отвести взгляд от его редкой — такой искренней — улыбки.
Весной я приезжала к нему, мы подолгу разговаривали ни о чём, пили чай на кухне и слушали его любимую музыку. Иногда кто-то затевал шутливую драку подушками. А когда он отстранялся и садился на диван, красный и запыхавшийся, я думала, что весна в этом году особенно хороша.
Летом он уехал.
Я всё так же ходила по городу, гуляла и дурачилась. Ходила на пляж, плавала-загорала-веселилась. Садилась на край мостика и искала в воде отражения пролетавших птиц.

Ничего не изменилось, я до сих пор люблю гулять по городу, играю в снежки, дурачусь, и хожу на пляж летом. Вот только иногда, встречаясь со знакомым, но неуловимо повзрослевшим взглядом, я думаю, что чего-то мне всё же не хватает.

---

---

я делаю запись, иначе мой дневник удалят к чертям. об этом мне оч-чень деликатно намекнули вчера по у-мылу.я уже говорила, как *люблю* Дайри? +)

да, а ещё, мне сегодня снился сон, в котором я была на вечеринке, где было очень шумно и непонятно. я всё пыталась выбраться оттуда, но не знала, где выход.
А потом я вдруг зашла в комнату, где сидит Дима , и мне вдруг стало так стыдно перед ним-это чувство я очнь отчётливо запомнила-я думала: боже, ну как я себя веду, и перед ним ведь, я же его так любила. Не люблю, а именно любила. А потом....

Я просто подошла к нему, а он просто меня обнял. И стало вдуг так всё равно. Не осталось ни стыда, ни грусти, ни холода.
Мы просто лежали рядом. Я положила голову ему на грудь, а он накинул на нас тёплый плед. До сих пор помню мягкое покалывание шерстяной ткани его свитера под своей щекой. Вокруг был полумрак, а я лежала под колючим пледом, рядом с человеком, которого когда-то любила больше всех на свете.
Потом я сдвинулась чуть ниже, и обняла его за талию обеими руками. Я лежала на его груди и слушала, как бьётся его сердце.
И почему-то казалось, что нет ничего важнее. Важнее его дыхания, его серца, и мягкого осеннего полумрака. В моём сне Дима так и не сказал ни слова. Только посмотрел немного грустно, и немного виновато, когда я вдруг заплакала.
Проснулась я в слезах, и с ощущением мерно бьющегося серца под своей щекой.

Сны имеют непонятную власть надо мной, а я над ними-нет.
Я действительно часто вспоминаю это чувсто-самое первое. И мне кажется, что ничего лучшего я никогда больше не испытаю.

Я стала свидетелем собственных ошибок. Именно поэтому прошлое всё никак не отпустит меня. Прекратив мучаться кошмарами с человеком-которого-нет, я попала в сны, где я могу быть с человеком-которого-любила.
И даже непонятно, что хуже.

---

---

ТРИ ШАГА

Где-то в квартире хлопнула дверь. Может быть, это всего лишь младший брат, который вышел попить воды, а может эта и та, другая дверь, которая открывает наш маленький уютный мир.
Три шага по коридору. Уверенные, словно их обладатель уже не раз здесь бывал. Я закрываю глаза....

Мягкие блики от настольной лампы падают на обивку дивана, придавая обычному серому цвету необыкновенную мягкость и ненавязчивый домашний уют. Там, за окном дует ветер. Странно. Подумать бы - феврваль. ещё не сошедшая ледяная корка, присыпанная пушистым белым снегом. холодно. а ветер - весенний. морозная свежесть сменяется свежестью другого характера - несущей влагу и запах земли. дающей надежду. надежду на новую жизнь. надежду на солнце.
отрываю взгляд от окна. на коленях - так и недовязанный шарф. на кухне - уже наверняка остывший ужин: не люблю есть в одиночестве.
тяжёлый вздох. от неудобной позы затекла спина. пройти до кухни, проводя рукой по пыльным полочкам, расположенным вдоль стены.поставить на плиту чайник. не забыть бы про него. выхожу обратно, в гостиную. деревянные половицы тихонько скрипят, наполняя тишину комнаты новыми звуками. стрелки часов остановились на отметке четыре. непорядок. пометкой на краю сознания:нужно заменить батарейки. подхожу к окну. на веранде горит небольшой подвесной фонарик. белые пушинки кружат вокруг него, напоминая суетливых мотыльков. тихо улыбаюсь. ты тоже любишь смотреть на снег, так ведь? а ещё ты любишь кошек, французский язык, горячий шоколад и тот вязанный свитер, что мы недавно привезли из поездки. ах, да, и ещё немного - меня.
загипнотизированная причудливым танцем снежинок, не замечаю как погружаюсь в воспоминания.
этот свитер мы купили у какой-то старушки, которая торговала своим рукодельем неподалёку от станции. ты сказал, что она похожа на твою маму. я запомнила её - сгорбленная спина, огрубевшие, покрытые мозолями руки, потрескавшиеся на морозе губы,тщательно причёсанные реденькие волосы,седые, прикрытые тёплым шерстяным платком,обвисшие щёки и тонкие полосочки морщин в уколках глаз. и сами глаза. мягкие, словно источающие тепло. такие же, как у тебя. ты долго стоял и расспрашивал её о работе, о семье. а я стояла в стороне и любовалась. нечасто увидишь на твоём лице такое выражение. но вот я замечаю, что ты смотришь на меня, а в твоих глазах застыл вопрос. улыбаюсь. да, свитер превосходный. позже, когда мы уже осмотрели город, ты спрашивал меня, о чём я тогда так задумалась. а я смотрела на тебя в этом нелепом свитере с дурацкими коричневыми оленями и думала, что я , пожалуй, самый счастливый человек на свете.
за окном послышался особо сильный порыв ветра, заставивший зябко поёжиться и поплотнее укутаться в плед. так что же я люблю больше всего? провожу пальцами по замёрзшему стеклу. ну конечно,я люблю шоколад, люблю французкую музыку и глупые мелодраммы, люблю вот такие вот зимние вечера, когда можно спокойно сидеть в мягком кресле и желтоватом свете, думая о твоей улыбке и глазаах, вспоминая твой запах и твои плечи, утопая в нежности и терпеливо ожидая тебя за вязанием очередного шарфа. на кухне слышится негромкое шипение, заставляющее вернуться мыслями обратно в гостиную. ах да, чайник. захожу на кухню. привычным движением достаю с верхней полки "горячий шоколад", зубами отрываю тонкую целофановую полоску и высыпаю порошок в чашку. далеко от оригинала, но сегодня я слишком устала. наливаю кипяток и возвращаюсь в гостиную. к своим воспоминаниям и мягкому свету настольной лампы...
Где-то хлопнула дверь. Три шага по коридору. Уверенные, но всё же довольно тихие. в комнату врывается запах свежести и земли. а ещё шоколада.шорох снимаемой куртки и вот уже самые любимые глаза смотрят на меня с невероятной, физически ощутимой, обволакивающей нежностью. улыбаюсь так, как могу улыбаться только тебе. я скучала.

.....вот уже шаги слышаться ближе. чья-та рука ложится на плечо. оборачиваюсь и вижу обеспокоенное лицо папы. ох, прости, кажется я снова уснла возле компьютера.....

---

Merry Christmas!

---

Оттенки белого

предисловие: повесть состоит из пролога, девяти частей и эпилога. рассказ ведётся от лица мужчины, прошедшего за несколько дней несколько этапов, каждый из которых он ассоциирует с отенками белого цвета, которые являются исключительно символичными.
1) тепло
2) тень
3) зеркало
4) холод
5) туннель
6) пурпур
7) затмение
8) свет
9) начало

Пролог:
О чём мы думаем, когда видим белый цвет?
"Белый цвет-это невинность, первозданность, чистота...." - скажет кто-то
"Белый цвет означает солнце, означает начало..."
"Белый-основа всех цветов"
А другие скажут: "Белый-это цвет смерти"
Задумывались ли вы когда-нибудь, сколько таит в себе он? Скольконезавершённости, недосказанности в нём заключено?
Посмотрите на белый лист бумаги. Что вы на нём увидите? Чужие чувства, невысказанные желания, невыплаканные слёзы, непроизнесённые слова. Свои скрытые тревоги и радости, так и не оформившиеся и не описанные. Это лишь одна грань.
Белый цвет-это зеркало. Сколько всего можно увидеть в его отражении. Зеркало-снег. Отражённый в маленьких кристаликах свет, образующий оттенки, не доступные никому.
Мимолётность.
Стоит лишь отступить и они безвозвратно утеряны.
Так же,как и у снега, у белого цвета есть много граней. Его оттенки не имеют названия, их нельзя увидеть. Только почувствовать. Почувствовав, мы сравниваем эти оттенки с другими цветами, смешивая, меняя и разрушая нетронутую первозданность белого. Его суть.
Раньше в моей жизни не было белого. Моим цветом был серый. Цвет большинства людей. Обыденность, скрытая под шелухой других, ярких, красок. Хоровод огней, свечение неоновых вывесок, чьи-то слова, бледные лица, цвета такие ненужные и неуместные.
И только зима приносила облегчение.Дышать становилось легче и мельтешение красок сменялось и блекло, оглушённое спокойствием воцарившегося цвета. Это была моя двадцать седьмая зима.

---

запись создана: 28.11.2009 в 13:19

---

Старая запись, отрытая в архивах.

Я так много думаю о тебе. И мне так тебя не хватает.Твои слова, я вновь и вновь вспоминаю всё то, что ты говорил мне. Знаешь, мне уже почти не больно, осталась только эта грусть, светлая и даже немного согревающая. Грусть от того, что тебя нет рядом, что я не могу чувствовать тебя, знать, где ты, что с тобой, о чём дуаешь и о чём мечтаешь, что заставляет тебя улыбаться, а что-недовольно и немного по-детски хмуриться. Кто ты теперь? Я так скучаю....



У грусти есть много оттенков....
У моей.....

Она цвета осенней листвы, всё ещё хранящей летнюю яркость, но уже с лёгким коричневатым оттенком увядания....

....красный и жёлтый-твои любимые цвета....

На вкус она-спелый гранат. Сладкая и сочная, с тёрпкими и немного горьковатыми зёрнышками......

....воспоминания.....

На ощупь она как страницы старой и ветхой книги. Затёртые, хранящие прикосновения чужих пальцев.....

...слова .....

Запах у неё как у крепкого кофе. Такго ароматного.....и столь же горького....

......а это-чувства.....

Моя грусть-в улыбке, такой несмелой, но всё ещё хранящей твоё тепло.

Услышь меня. Почувствуй. Вспомни. А впомнив-улыбнись.